— А как ты их пугал? — поинтересовался я.

— Трещотками и погремушками. Но это было только летом, и шесть пенсов — небольшие деньги. Мой отец сказал, что их не хватает мне на прокорм. Мой приятель работает подручным возчика. Он получает десять шиллингов в неделю, но ему уже четырнадцать. Мистер Вернер платит мне всего четыре шиллинга плюс кормёжка.

Я улыбнулся, представив себе кормёжку миссис Вернер, и добавил:

— Но ведь кормят-то хорошо.

— Да, это так, — ответил он, нетерпеливо облизывая губы. — Но я предпочёл бы работать сыщиком.

Сказав, что для этого надо очень стараться, я удалился — также намереваясь поработать сыщиком. Я почти решился пойти и снова расспросить Ричарда Коула, чтобы выяснить, не видел ли пожилой слуга Квалсфордов что-нибудь подозрительное из своего наблюдательного пункта над деревней. Но потом отказался от этой идеи, вспомнив, что перемещения Джорджа Ньютона и его сотоварищей происходили в кромешной тьме.

Я также подумывал, не побеседовать ли с викарием. Шерлок Холмс проявил необычайный интерес к церкви и кладбищам при них, и это наводило на определённые размышления. Наконец я сообразил, что он просто искал там возможные тайники для сокрытия контрабандных товаров.

Пока тайные склады контрабандистов не обнаружены, дело о контрабанде не могло быть завершено, поэтому я решил идти в этом направлении. Вспомнив, как Шерлок Холмс неустанно твердил о необходимости знать историю преступлений, я осведомился у мистера Вернера, не упоминается ли в местных легендах о связи какого-нибудь викария или кюре с контрабандистами.

— Возможно, — ответил он. — Были времена, когда почти все здесь так или иначе были связаны с контрабандой. Если даже викарии и не занимались этим непосредственно, то, конечно, были в курсе. И просто почитали за благо закрывать на все глаза.

Мне кажется, я слышал о случаях, когда товары контрабандисты прятали в церкви — в Бруклине, или в Снаргейте, или где-то ещё. Конечно, викарий мог об этом и не знать. В деле мог участвовать церковный сторож или дьячок.

Будь я контрабандистом, который подыскивает подходящую для хранения контрабандных товаров церковь, я выбрал бы такую, где есть скамейки с ящиками. Они могли быть весьма удобным тайником.

В церкви Святого Иоанна Хэвенчёрчского такие скамейки имелись. После завтрака я поднялся по длинной крутой тропинке к жилищу викария. Однако домоправительница сказала мне, что его нет.

— Он у тех несчастных, где умер человек, — добавила она.

Я поблагодарил её и решил, что в любом случае от моей встречи с викарием вряд ли был бы прок. Вызвать на откровенность столь уверенного в себе человека наверняка смог бы только сам Шерлок Холмс.

Я вернулся в Хэвенчёрч и, поскольку мне нужно было что-то делать, двинулся по Хэвенчёрчской дороге через Болота по направлению к Брукленду. На некоторое время я остановился, чтобы более пристально осмотреть дощатый мост, которому Шерлок Холмс придавал такое значение. Он действительно был укреплён внизу двойными досками. Интересно, что первоначально побудило Шерлока Холмса исследовать мост с внутренней стороны. Возможно, он бы сказал, что обнаружил двойные доски только потому, что искал их. Потеплело, я снял пальто и медленно зашагал по дороге, наслаждаясь солнечным светом. Хэвенчёрчский полустанок состоял только из платформы и навеса и выглядел совершенно заброшенным среди окружающих пустынных Болот; почти не верилось, чтобы здесь когда-нибудь проходили поезда.

Я продолжал свой путь вперёд. Дорога внушала мне уверенность. Как бы она ни изгибалась, если я не сходил с неё, то не мог заблудиться. Вдалеке паслись овцы, но людей не было видно, во все стороны простирались богатые зелёные пастбища.

Земля выглядела плоской, но периодически из-за горизонта выступали какие-нибудь очертания. Одно из них превратилось в двух лошадей, и, прежде чем я успел осмыслить этот феномен, меня окликнули.

Это был Бен Пейн, кротолов. Он работал с помощниками, очень похожими друг на друга подростками лет четырнадцати-пятнадцати. Нас разделяла дренажная канава, я опустился на землю около неё и принялся наблюдать за работой ребят. Один из них умело обращался с лопаткой наподобие той, что Пейн уже демонстрировал нам, и достаточно проворно выкопал крота. Он оглушил его ударом по голове и с гордостью показал нам. Бен Пейн тихо похвалил его — слов я не расслышал — и сунул крота к себе в сумку.

Сумка казалась почти полной.

— Хороший улов, — сказал я.

— Очень хороший, — согласился Пейн. — Но это лёгкая часть работы. Трудная часть впереди — снимать шкурки и сушить. — Он уселся на противоположной стороне канавы. — А где ваш приятель?

— Отдыхает.

— Он сильно интересовался ловлей кротов. Если захочет попробовать, я могу взять его с собой завтра.

— Я передам. — Потом я добавил: — Вы были знакомы с Джорджем Ньютоном?

Он быстро вскинул голову:

— Почему «был»? Конечно, я знаком с Джорджем.

— Вы не знаете, что он умер?

— Нет. Я не слышал об этом. Я видел его вчера утром, и он был в добром здравии. Как это произошло?

— Он утонул.

Пейн некоторое время помолчал. Потом произнёс:

— Как-то это странно. Джордж хорошо плавал.

— Мистер Вернер говорит, что он напился и упал в канаву.

— Это звучит ещё более странно. Он всегда пил только одну кружку эля за раз. Я никогда не видел его пьяным. Где это случилось?

Я ответил, что не знаю.

— Он был добрым семьянином, имел хорошую жену и четверых славных ребятишек. Как Мэгги?

Я понял, что Мэгги — жена Ньютона.

— Как и следовало ожидать. Плохо.

Он кивнул:

— Жизнь выкидывает такие коленца. Джордж и Мэг были очень привязаны друг к другу. Люди говорили, будто он был плохим мужем, потому что никогда не мог найти постоянную работу. Но это не так. Он всегда делал всё, чтобы и они как-то перебивались, пусть и не имея достаточно денег.

Вдруг он вскочил на ноги и опрометью бросился к одному из своих помощников.

— Не порть добрый инструмент! — заорал он.

Он наклонился над сжавшимся от страха учеником, который поднял руки, словно защищаясь от удара.

Я подумал потом, не моё ли присутствие спасло мальчика от избиения. Неожиданно Пейн расслабился и саркастически сказал:

— Не так, а вот так.

После этого он терпеливо показал помощнику всю операцию шаг за шагом. Вернувшись ко мне, он отёр вспотевший лоб.

— Ученики, — устало произнёс Пейн. — Им цены нет, если они выполняют то, что велено. Но они могут вывести из себя кого угодно, когда приходится повторять тысячу первый раз простые вещи. Так насчёт Джорджа Ньютона. Что-то нужно сделать для его семьи. Я поговорю с викарием.